" Но если как следует присмотреться к действиям Кремля в ходе кризиса на Украине, то начинаешь видеть весьма подходящий к XXI веку образ мышления... Может быть, это Запад застрял в прошлом, а Кремль, вдохновляясь мрачной, разрушительной трактовкой глобализации, вышел в геополитический авангард?" - пишет на страницах Foreign Policy Петр Померанцев.
По его мнению, модель поведения Кремля на Востоке Украины имеет общие черты с концепцией "нелинейной войны", описанной в одном из недавних рассказов Натана Дубовицкого (под этим псевдонимом скрывается "один из ближайших политических советников Путина" Владислав Сурков, указывает Померанцев). Имеется в виду "косвенная интервенция посредством местных банд при доскональном понимании интересов таких влиятельных фигур местного уровня, как донецкий миллиардер Ринат Ахметов (богатейший человек на Украине) и Михаил Добкин, бывший глава Харьковской региональной администрации, а ныне кандидат в президенты".
"Идя на конфронтацию с Западом, Кремль действительно делает ставку на то, что в XXI веке старые союзы вроде ЕС и НАТО проигрывают по значимости новым коммерческим узам, которые у него возникли с номинально "западными" компаниями, такими как BP, Exxon, Mercedes и BASF. Многие страны Запада между тем не чураются коррумпированных финансовых потоков, берущих начало на постсоветском пространстве; это часть их экономических моделей, и многие не хотят ее трогать. На сегодняшний день ставка Кремля, похоже, себя оправдывает: соображения финансового плана помогают в ограничении санкций. В обоснование ускоренного включения России в мировую экономику приводился, среди прочих, аргумент, что такие взаимосвязи станут сдерживающим фактором в случае агрессии. Но в Кремле сообразили, что у него есть и обратное следствие: взаимосвязь также означает, что агрессия может сойти России с рук".
Другим проявлением "нелинейной" стратегии Кремля Померанцев считает умелое обращение с западными СМИ и политическим дискурсом: "Если в XX веке Кремль мог лоббировать свои интересы лишь через симпатизировавших Советскому Союзу левых, то теперь он взял на вооружение целый калейдоскоп противоречивых посылов, с помощью которых создает альянсы с представителями весьма разнообразных кругов. Европейские правые националисты, такие как венгерский "Йоббик" или французский "Национальный фронт", соблазняются антиевропейскими тезисами; крайне левых привлекают россказни о борьбе с гегемонией США; американским религиозным ортодоксам импонирует неприятие Кремлем гомосексуалистов. В результате образуется совокупность голосов, которые с разных направлений интенсивно воздействуют на западную аудиторию... в поддержку Кремля".
Автор отмечает, что агенты влияния зачастую фигурируют в западных СМИ без упоминания их связей с Кремлем. В пример приводится, в частности, "пиар-компания Ketchum, размещающая прокремлевские статьи в Huffington Post", и "публикации влиятельного немецкого политического консультанта Александра Рара, в которых не указывается, что он на платной основе служит советником в немецкой энергетической компании Wintershall, у которой партнерские отношения с "Газпромом".
"Возможно, вопреки тому, что говорит Обама, сейчас происходит борьба идей. Не между коммунизмом и капитализмом, и даже не между консерваторами и прогрессивными силами, а между соперничающими трактовками глобализации, между "глобальной деревней"... и "нелинейной войной". Наивно думать, что Запад победит в этой новой борьбе с помощью формулы, использовавшейся в холодной войне. Тогда Запад соединил свободную рыночную экономику, массовую культуру и демократическую политику в единый комплекс: парламенты, инвестиционные банки и поп-музыка слились воедино, чтобы нанести поражение политбюро, плановой экономике и соцреализму. Однако новая Россия (и новый Китай) разбила эту формулу вдребезги: российская массовая культура вестернизирована, люди ездят на BMW, играют на фондовой бирже, слушают Тейлор Свифт - и все это параллельно с одобрением антизападной риторики и радостью по поводу упадка Америки", - заключает Померанцев.
