Разговоры о мире с Россией вызывают понятные острые эмоции и споры в украинском обществе.

Договариваться о чем-то с государством, которое больше месяца ведет разрушительную войну, убивая украинцев и уничтожая города, как это вообще возможно? О каком доверии может идти речь, и чего будут стоить любые подписанные договоренности?

Мы не первые ищем ответы на подобные вопросы.

Соглашения, которыми завершаются войны, как и любые другие международные соглашения, могут нарушаться. Международная политика анархична, в ней государства делают то, что считают нужным здесь и сейчас. Поэтому не бывает "железных" соглашений или договоренностей.

Однако, надежные перемирия или устоявшийся мир – все это случается. За последние семьдесят лет примерно половина договоренностей такого рода завершалась непрерывным прекращением огня. Однако другая половина становилась лишь временными решениями, а во многих случаях и краткосрочными.

Договоры с Россией не стоят бумаги, на которой они написаны – эту приписанную Отто Бисмарку цитату часто можно услышать среди скептиков.

Сомнения понятны, но не только Россия нарушает соглашения, которые считает невыгодными для себя. К этому прибегают разные государства, а большие государства время от времени еще и решаются на войну – то есть нарушают не только двусторонние договоры, но и базовые нормы и принципы международного права.

Следует ли вообще о чем-то договариваться в мире, где договоренности действуют не всегда?

Практика свидетельствует, что да.

Соглашения о прекращении войны заключаются между вчерашними врагами, не обремененными взаимным доверием. Эти соглашения в большинстве случаев сложны и противоречивы, даже просто потому, что "победа" в современной войне очень редко напоминает тотальные разгромы, принятие капитуляции и парад, как это было до середины XX века.

Цена войны со временем начинает все сильнее давить на ее стороны, и под этим давлением они идут на политические решения.

Если содержание этих решений продумано плохо и/или ситуация с соотношением сил быстро меняется, то перемирия срываются, и война начинается снова. Нам нужно будет постоянно помнить о такой перспективе. Но и эта проблема – не только наша.

Устойчивость достигнутого перемирия, как правило, зависит от нескольких важных вещей.

Его общие контуры определяются обычно ситуацией на поле боя, перспективами продолжения кампании и их оценками с обеих сторон, а также общим соотношением сил. Поэтому способность Украины оказывать сопротивление и поддержка со стороны третьих государств влияют не только на сам ход боевых действий, но и на перспективы и содержание соглашения о перемирии.

Важны также цена война для каждой из сторон и, собственно, объект – то есть то, ради чего воюют. Наша война является характерным примером так называемых "асимметричных конфликтов", в том числе из-за асимметрии целей. Украина и Россия воюют не просто за разные вещи, но за цели разного порядка.

Сквозь призму асимметрии можно разглядеть и цену войны.

Очевидно, она высока для обоих государств, но определяется разными составляющими. Чем полнее станет осознание цены, тем больше перемирие и перевод конфликта в ненасильственный вид будет рассматриваться как желаемая альтернатива.

Слова Гуго Гроция, основателя международного права, о том, что война является худшим способом разрешения противоречий, все чаще будут приходить в голову тем политическим лидерам, которым удалось ознакомиться с его творчеством.

Важным станет и прошлое.

Государства, имеющие длительную историю противостояния, имеют больше проблем с достижением даже минимального уровня доверия. В большей степени это касается государств, для которых противостояние друг с другом стало элементом идентификации, своеобразным стратегическим маркером.

У нас был прошлый опыт попыток установить перемирие на Донбассе в формате Минских соглашений. Извлечь уроки из этого опыта и понять, почему так и не удалось это сделать, критически важно и для будущих договоренностей.

В частности, выглядит так, что настоящее прекращение огня было Москве не нужно. А устойчивое перемирие требует совместной работы вчерашних противников для достижения цели, которая действительно нужна обоим. Хотят они или нет, но нужно четче информировать о своих намерениях, жестко контролировать возможности различных инцидентов, которые могут привести к эскалации и, в целом, понимать, что цена следующей войны будет неприемлемо высокой.

Даже при наличии общей воли к прекращению войны достичь приемлемой политической формулы будет затруднительно. Из-за той же анархичности международной политики, никакие гарантии безопасности для нас, например, не станут абсолютно надежными. Многочисленные нюансы связаны с нейтралитетом.

Невозможность вернуть Крым здесь и сейчас будет вызывать огромное сопротивление значительной части украинского общества. Месяц устойчивого сопротивления значительно повысил украинские ожидания от будущего мира, но слишком занизил российские. Пространство для возможного компромисса все еще предельно узкое – если вообще существует.

Достичь действительно устойчивого перемирия с Россией будет сложно.

По всей вероятности, даже если это удастся, оба государства будут рассматривать его как подготовку к следующей войне.

Что означает фундаментальные изменения в украинской безопасности и внешней политике, а также во всей жизни общества.

Николай Капитоненко
исполнительный директор Центра исследований международных отношений