Авторы выводят на первый план тот факт, что все пятеро были мусульманами. Критический взгляд на публикацию The Intercept предлагает Шейн Харрис, журналист Foreign Policy.
В основу статьи Гринвальда и Хусейна легла электронная таблица из архива Агентства национальной безопасности. В ней перечислены объекты негласного наблюдения с указанием адресов электронной почты. "Ответственной организацией", которой поручена слежка за пятью фигурантами статьи, в документе названо ФБР.
Эти люди, среди которых есть "известные правозащитники и юристы", в разговорах с Гринвальдом и Хусейном выразили уверенность, что привлекли к себе внимание именно "расой, религией и политическими взглядами", и заявили о своей непричастности к какой бы то ни было преступной деятельности, в том числе к терроризму или шпионажу. Если обвинение окажется истинным, пишет Шейн Харрис, то эта история "может вылиться в крупнейший из связанных с разведкой внутриполитических скандалов на памяти целого поколения и затмить все прошлогодние разоблачения по мотивам секретных документов, раскрытых Эдвардом Сноуденом".
Речь может идти о самом серьезном нарушении закона разведывательной организацией со времен программы COINTELPRO, предполагавшей "частично незаконную" слежку за американскими политическими активистами, противниками войны по Вьетнаме, лидерами движения борцов за гражданские права и даже правительственными чиновниками. "Разразившийся скандал породил систему законов о неприкосновенности частной жизни, которые в настоящее время регламентирую слежку за американцами", - напоминает автор.
"Со времен терактов 11 сентября 2011 года ФБР нередко представляли рассудительным и сдержанным участником войны с терроризмом, в котором работают профессиональные дознаватели, способные вытянуть из задержанных террористов их тайны, не прибегая к "улучшенным методикам" ЦРУ. Но теперь ФБР, а вместе с ним и министерство юстиции обвиняют в шпионаже за американцами, которым никогда не предъявляли обвинений в каких-либо противозаконных деяниях", - говорится в статье. Впрочем, министерство юстиции и аппарат директора национальной разведки уже выступили с опровержением выдвинутых обвинений, и в конечном итоге им, возможно, не придется давать публичные объяснения по поводу своих действий.
Не ставя под сомнение значимость статьи Гринвальда и Хусейна (ведь это "практически неслыханно, чтобы публично называлось имя человека, за которым следят спецслужбы"), Харрис заостряет внимание на том, что "в статье не приведены доказательства". Среди документов Сноудена нет "отдельных ходатайств о выдаче ордеров, которые юристы министерства юстиции, возможно, подавали в Суд по надзору за деятельностью внешней разведки США, прежде чем копировать электронные письма". Таким образом, остается неясным, получило ли ФБР официальное разрешение на слежку, и если да, то в каком объеме она была разрешена и чем мотивировалась.
Далее рассказывается о процедуре подачи такого ходатайства: "Юристы правительства, излагая свои доводы, опираются в основном на информацию, собранную ФБР и АНБ. Однако ходатайство о выдаче ордера, материалы которого могут занимать от 50 до 100 страниц, никогда не предается огласке, поэтому публично оценить качество аргументации невозможно. Впрочем, так было всегда, и, наверное, действительно необходимо сохранять тайные разведывательные операции в тайне. Кроме того, в этой системе имеется важный сдерживающий фактор, указывают защитники процедуры: агенты ФБР и федеральные обвинители за искажение фактов в суде рискуют сесть в тюрьму".
"Без явных доказательств того, что за этими людьми следили по причине их принадлежности к мусульманской традиции, высказываний против политики государства в области борьбы с терроризмом или даже из-за того, что они представляли [в суде] лиц или организации, которым были предъявлены обвинения в терроризме, как в случае одного из адвокатов, статья о шпионской деятельности ФБР вряд ли вызовет негодование в Конгрессе и едва ли приведет к существенным изменениям в американском законодательстве о слежке", - заключает автор.
