Толчком к этому послужило обещание крымских властей всем, кто освободит земельные участки, предоставить взамен другие. Тем не менее не все готовы отступать: обитатели полян протеста разделились на два лагеря — одни пошли навстречу властям, другие категорически отказываются сносить самострои, пишет «Сегодня».

Сейдамет Геметджи одним из первых покинул самозахват в районе кладбища «Абдал» под Симферополем, когда власти пообещали ему землю в селе Доброе этого же района: «Есть информация, что границы Симферополя будут расширяться и приграничные села войдут в его состав. Потом Василий Георгиевич Джарты лично попросил нас оставить участок, чтобы все могли убедиться, что мы — народ, а не структура для давления на власть». По словам Сейдамета Гемеджи, Добровский сельсовет уже принял решение о выделении ему участка, куда планируется подвести газ, электричество и воду. Он уверен, что остальные пойдут по его стопам. «Когда подходишь и с плеча рубишь: «Уходи!», тогда понимания не будет. Если собираешь людей, объясняешь, люди слышат это все и соглашаются. Практически 80% из тех, с кем мы встречались, согласны освободить участок», — рассказал Гемеджи.

Крымский вице-премьер Георгий Псарев уверен, что процесс освобождения самозахватов в районе кладбища «Абдал» идет конструктивно. «Люди подают заявления на земельные участки в Добровский поссовет для освобождения самозахвата в районе кладбища «Абдал». Там пока речь идет о 100 с лишним людях. Процесс идет, проверяются списки, использовано ли право получения земли теми или иными людьми. Недовольные, конечно, существуют. Но это вопрос переговоров».

Однако на других самозахватах люди пока не настроены на компромисс. Айдер Халилов шесть лет держит свой участок в Укромном. Он говорит, что землю он и его 340 «соседей» не отдадут: «Почему я должен это делать? Власть мне ничего не дала с тех пор, как я в 98-м году приехал в Крым. Сейчас работает правительственная комиссия: мы надеемся, что все решится по-человечески — нам выделят наши участки. У меня из шестерых детей четверо скоро женятся — я не могу им сказать: «Возьми чемодан и иди!». При этом Айдер уверен, что даже силой их не выгонят: «Пускай приходят убивать, я тоже там буду — с семьей». По его словам, самозахватчики не согласятся даже на уговоры Меджлиса.

В самом Меджлисе уверяют, что готовы содействовать властям, и даже делегировали двух своих представителей в комиссию по расселению самозахватчиков. «Самое главное, чтобы люди получили землю, — считает первый зампред Меджлиса Рефат Чубаров. — 9 августа мы сделаем первую попытку рассмотреть проект генплана города, увидим реальные требования крымской столицы, в том числе те массивы, где существуют поляны протеста, услышим и пожелания людей. Часть массивов настолько уже обустроена, что я не представляю, кто и каким образом сможет требовать их освобождения. Но допускаю, что один или два массива (поляны протеста. — Авт.) в Симферополе могут быть предметом дискуссии — для освобождения их при условии предоставления людям земли в черте города». На сегодня в столице Крыма насчитывают до 15 полян протестов, а по всему полуострову — около 300, на каждой из которых может быть от десятков до сотен самозахватов.

«Самозахватчики не бросят землю в районе кладбища, потому что она в 5 раз дороже, чем в Добром. Здесь через пару лет будет черта города — можно будет строить магазины или дома. Под жилье сотка уже сейчас стоит $6 тыс., под бизнес — $10 тыс.», — объясняет агент по продаже недвижимости Олег П.